В РоссииСлавяне. Родная вера. Веды.Мировоззрение

Русаки на Аляске

На карте, однако, деревни нет. Но дорога, только в нее и ведущая по еловым лесам, нарисована — не заблудишься. Я был в деревеньке два раза — зимой и летом. Среди домов — почти игрушечная церковка с луковицей, прямоугольник школы, «тарелка» антенны у почты. Дома глядятся иначе, чем в старых русских деревнях, обиты тесом, покрашены — американская технология.

Но что-то наше родное, российское есть в деревне. Валяется бочка рядом с дорогой, перекошен наполовину сломанный забор. И это все не отбедности. Деревня в этих лесах, как крепкий здоровый орешек, — у каждого дома автомобиль, а то и два. Российская привычка к простору,небрежность и беззаботность — «сойдет и так». Характер! Куда его денешь. Характер, привычки, уклад бытия человек сохраняет и носит ссобой, как черепаха панцирь. Тут же случай особый — староверческая община!

Человек из Москвы

— Здравствуйте!
— Здравствуйте, здравствуйте. Откеля будете?.. Из Москвы… Вот оно как…
— Кума Анисья! — обращается мой спутник к женщине в ярко вышитом сарафане, ведущей двух девочек в длинных, не фабричного шитья платьицах. — Человек-то издалека, из Москвы… У Анисьи удивления нет.
— Штой-то к нам народ зачастил, — отвечает она, с любопытством разглядывая гостя.
Улавливаю во взгляде хорошо знакомую по сибирским староверческим селам настороженность к пришлому…

Конец субботнего дня. Деревня курится банями. Звонит «к вечерне» церковный колокол. Мужчины встречные — бородаты, ребятишки — кто вподпоясанных расшитых рубашках, кто в кафтанах до пяток. На мотоцикле сидящего в таком кафтане видеть особенно непривычно. Рыжебородыйдьякон проехал к церкви в автомобиле. Старушка вся в черном, опираясь на палку, идет. Речь кругом русская, хотя так же, как и одежда,отличается от того, что слышишь сегодня в нашей деревне.

Первый работник — поп

Первым, с кем я тут познакомился, был поп. Он в общине лицо не просто духовное, он лидер во всех житейских делах — первый работник,блюститель нравственности, первый советчик во всем. Руку мне подал среднего роста человек в шляпе, из-под которой на рясу ниспадалирыжеватые волосы.

— Фефелов Кондратий Сазонтьевич. А это — матушка Ирина Карповна. И сын — одиннадцатое по счету дите. Наверное, уже последышек? — батюшкавесело подмигнул матушке.

Я, признаться, не сразу поверил, что у этих двух еще моложавых людей был такой выводок детворы.

В первую встречу зимой мы снимались около церкви, сходили в школу, отведали матушкиных блинов… Летом я увидел попа сидящим за рычагамибульдозера. Так же ловко он водит грузовичок. Я видел его среди плотников с топором, видел стоящим в рубке рыболовного судна — рыбак,штурман и капитан. Слушал его заутреню. Он был то в рыжем подранном свитере, то в рясе. Никакой сановитости, прост, приветлив, умен.

Прошлись мы с Кондратием Сазонтьевичем по деревне, сходили на холм, откуда Николаевск выглядит горсткой домов, кинутых в синь еловых лесов. Никаких следов человека, только чистая змейка дороги.

— В 1967 году трое наших приехали сюда оглядеться. И это место облюбовали — уединение для нас подходящее, вода родниковая самотеком течет. Купили у штата Аляски за четырнадцать тысяч квадратную милю земли. И через год застучали тут топоры…

Кондратий Сазонтьевич на русской земле стоял лишь недавно, съездив в Москву. Родился же, как и все старшее поколение нынешних николаевцев, где-то вблизи Харбина. Тут родители его все начинали с нуля — поставили хибарку, скопили денег на лошадь…

И случилась очередная ломка! Пришедшая в 45-м году наша армия в «кержацкие» села принесла горе. Эту пору Кондратий Сазонтьевич хорошопомнит: «Кулаки, беглецы! Э, как живут!» Уводили у нас коров, лошадей. Самое страшное — забрали отцов. Незаконно-де границу перешли в двадцатых годах…Куда кто делся, не знаем». Хозяевами в семьях остались вчерашние подростки. На их плечи легла забота о матерях, младших братьях и сестрах.

«А в 50-х годах — напасти с другой стороны. В Китае к власти пришли коммунисты. Нам сказали, проживание нежелательно, уезжайте, куда хотите».Куда уезжать? Похлопотала Организация Объединенных Наций о «кержаках». Уговорила принять их страны Южной Америки — Аргентину, Бразилию, Парагвай, Чили. Каково было русскому бородачу ехать в какой-то неведомый Парагвай! А что делать? «Приезжали советские агитаторы: давайте домой, поселим на целине. Кое-кто согласился, но очень немногие — хорошо помнили, как уводили отцов…»

В огромной массе переселенцы сбились в Гонконге. Возникли неизбежные в этих делах задержки, неувязки. В громадном перенаселенном городене было места для бородатых крестьян, привыкших иметь дело с землей, озабоченных судьбою детей и веры.

Их все-таки переправили за океан — кого в Аргентину, кого в Парагвай. Большинство же — несколько тысяч — попали в Бразилию. И тут русаки опятьже вцепились в землю. Опять пришлось начинать все с нуля.

И пришел час, сбросились в шапку, да получив еще помощь от «толстовского фонда», послали переселенцы ходоков в Вашингтон. И те преуспели, привезли разрешение переселиться в штат Орегон. И стали семья за семьей уезжать из Бразилии. Но и тут не всем староверам жизнь пришлась подуше. Увидели: дети врастают в чужую жизнь, поддаются влияниям и соблазнам, «вера теряла крепость». Тут и бросили взгляд на Аляску. Может, спасемся там?

Все — родня

Деревню поставили скоро — за год. Рубили дома, били дорогу, завели огороды и пашню. Шестьдесят семей — четыреста человек — сюда собрались.Первым среди них был Кондратий Сазонтьевич с семейством, другие — Фефеловы, Мартишовы, Реутовы, Якушкины. Тут все — родня.

Начали с раскорчевки тайги. Построили лесопилку. И сразу принялись за дома. Почувствовали: Аляска — это как раз то, что надо, — «зимы много», и здешней природе нужны люди выносливые, неприхотливые. «Первый год работали по пятнадцать часов. Отрывались только на сон». Обращение к земле показало: растет тут все — ячмень, овес, картофель, горох, всякий овощ. Однако кормиться тут лучше не от земли, а от воды. Мужики, «покумекав», стали ездить на фабричку, изготовлявшую рыболовные катера. Дело требовало умения. Стали терпеливо учиться. Потом образовали маленькую компанию. За огородами в Николаевске соорудили крытую верфь. И пошли в гору.

Суденышки «лепят», или, точнее сказать, «отливают», из стекловолокна и смолы. Я был на верфи, видел остро пахнувший корпус очередного судна ивидел потом в рыболовном порту эти невеликих размеров, но годные для плавания в океане посудины. Оснастка, отделка — по высшему классу: рубка, камбуз, каюта для сна, холодильник для рыбы. Мотор у катера — шестьсот сил. Навигационная техника — самая современная. Четыре радиостанции: для разговоров с портом, со спасательной службой и специально с домом. Одна из систем позволяет «автопилотом» выходить прямона оставленный в море буй. Спрос на эти ставшие именоваться «русскими» катера постоянный, «сколько сделаем, столько и продадим». Мотор и оснастка, разумеется, покупные. Это все стоит более трети общей цены катера. А за все готовое судно берут николаевцы сто пятьдесят тысяч долларов. Делают в год тринадцать — пятнадцать посудин. И всего на Аляске ловят рыбу более сотни николаевских катеров. Доходное дело их строить.

Рыбный день

Однако, приглядевшись как следует к жизни, амурские мужики поняли: еще более доходное дело — ходить за рыбой. Стали учиться, помогая друг другу. И дело пошло не хуже, чем у самых опытных рыбаков, промышляющих в этом краю. Появилось даже некое превосходство, американцев называют насмешливо — «шоколадниками». На промысел ходят далеко в океан, аж до самой Японии. Ловят лососей и палтуса. Выход в море(четыре дня хода, день — лова) может дать сразу восемнадцать-двадцать тысяч долларов. Игра стоит свеч. Правда, можно и пролететь, прогореть: в рыболовстве не последнее дело — удача. Но уже много построенных катеров куплено самими николаевцами. Я их видел в рыболовном порту, по названиям отличал: «Русак», «Орел», «Гусь», «Волга», «Кавказ»…

Доходы сейчас же сказались на образе жизни. Лошадей, скотину и огороды забросили, даже кур перестали держать. В каждом доме — автомобиль, а то и два. Садится Акулина или Аксинья в своем староверческом сарафане за руль и едет в прибрежный Хомер, покупает там все, что надо для стола и хозяйства.

Все в этой деревне, в этой общине держится на прилежном труде. Женщины, как наседки, — с детьми, мужики — постоянно в делах. К труду, к возможности заработать приучают с малого возраста.

Воскресный день у николаевцев

Поближе с житьем-бытьем николаевцев я познакомился в доме Кулигиных. День был воскресный. Все были в сборе. Накрыт был стол. В семьедвенадцать детей. Старшему — двадцать один, младшему — одиннадцать. Имена: Анна, Улита, Люба, Стахея, Алексей, Марина, Корнелий, Давид,Маврикий, Олимпиада и самый младший, общий любимец, веселый веснушчатый Поликуша, по-взрослому- Поликарп.

Хозяйка дома одета в просторный, зеленого цвета праздничный сарафан. Муж, Анисим Стафеевич, сел за стол в вышитой красной рубахе. Обоим запятьдесят. Поженились двадцати лет в Бразилии. И тяжкий путь общины от Приморья сюда, на Аляску, — это и путь Кулигиных. Их родители наАмуре жили в деревне Каменка. В Китае деревенька называлась Романовка. О том, что было в Романовке в 45-м, Анисим говорит одним словом: «Злодейство!»

Сюда, на Аляску, Кулигины прибыли с шестью ребятишками.

— Восемь месяцев жили в палатке, пока рубили избу. Снег выпал. Сердце заходится, как вспомнишь, что пережили…

Кормил семью Анисим плотницким делом. Работа эта нужна на Аляске везде — хорошему плотнику платят тридцать долларов в час. И семья быстроподнялась на ноги — стали помогать подраставшие дети. Дом Кулигиных не лучше, но и не хуже других. Анисим провел меня по комнатам ссундуками и зеркалами, по сеням и кладовкам, где стояли соленья, варенья, ящики с лимонадом, грушами и бананами. Соломея Григорьевна сгордостью показала свой огород — единственный в деревне, где растет все, что тут может расти. Держат Кулигины и корову. Для ребятишек — «чтобыне отвыкали» — держат лошадь, кажется, единственную теперь в деревне, и с теми же воспитательными целями — «чтобы поспевали за жизнью» -завели трактор. Держат в доме винтовку и два пистолета. С оружием возятся старшие сыновья. Анисим, промышлявший ранее зверя, тут к охотепоохладел, разве что ради мяса застрелит одного-двух лосей — «они тут рядом, даже в огород забредают».

— Живем теперь — грех жаловаться: двенадцать детей и четыре автомобиля!

…Трактор, мопеды, велосипеды — это лишь часть жизненного достатка семьи Кулигиных. Главное приобретение сделано недавно.

Не оставляя плотницкого ремесла, решил Анисим Стафеевич по примеру общинников обзавестись судном. Зажиток для этого был. С некоторымриском занял еще двадцать пять тысяч. Купил. И уже обновил покупку — сходил на первый промысел. За один раз поймали палтуса столько, чтосразу «долг целиком — с шеи долой».

Крестины в церкви

В день отъезда из Николаевска утром мы проснулись с Андреем от колокольного звона. Вспомнили: в церкви должны быть крестины. …Церковьбыла пустой. Три старушки и мать новорожденного — крупная, тучная женщина — стояли близко у входа. Крестный отец — мальчонка тринадцати летдержал на руках белый, оглашавший церковь криками сверток. Поп с дьяконом скороговоркой приобщали новорожденного к вере. Голосист малый. Хорошим рыбаком или плотником будет.

— А если в космонавты захочет? — сказал я Кондратию Сазонтьевичу, закончившему обряд.

— На все воля божья. Все им предначертано.

И мы присели на скамейке у церкви — закончить наши беседы о великом пути общины сюда, на Аляску.

…Я вычислил на очень подробной карте Аляски место деревни Николаевск и поставил кружок. Интересно было там побывать. И много я передумалсейчас, сидя в подмосковной избе над этим писаньем. Люди одного с нами корня. Какую дорогу осилили! Сколько всего вынесли, претерпели! Пример для нас — эта жизнь обыкновенного русского человека. Поклонимся ему из нашего далека.

Источник

По теме:

4 комментария

Иван 19.11.2011 at 22:51

Девушка на фото красивая :D
невозможно глаз отвесть)

Ответ
Via 19.11.2011 at 22:59

По сравнению с предыдущей статьей — эта община более открытая современной цивилизации. Боюсь что через несколько поколений могут совсем потерять русскость и самобытность.

Ответ
Via 19.11.2011 at 23:00

Да — люди там чище, и грязью цивилизации не испорчены.

Ответ
Serg 20.11.2011 at 01:50

Посудите сами , если еще в 1601 г. Россия смогла основать первый в мире город за Полярным кругом — Мангазею (300 км от устья р. Таз в Карском море). Город-крепость, торговый центр и порт, он имел развитую социальную инфраструктуру: свыше 500 жилых домов, гостинный двор, лекарню, церковь, мастерские и т.п. И это при том, что мор-ской путь от Архангельска составлял более 3 тыс. км, в основном в полярных льдах. Ежегодно Мангазею посещало до 50 судов. Более 70 лет просуществовал этот уникальный город, в 1672 г. гарнизон и жителей города перевели в «новую Мангазею» — Туруханск.

В апреле 1866 г. царь одобрил решение Государственного Совета о продлении привилегии Российско-американской компании еще на 20 лет. Никто не подозревал, что через год Русская Америка будет потеряна.

Ответ

Добавить комментарий для Serg

* Используя эту форму, вы соглашаетесь с хранением и обработкой введенных вами данных на этом веб-сайте.