В доме 4 на улице Полярной в карельском городе Кемь, построенном ещё в начале XX века, до сих пор живут люди. Один из них — Елена Лаштабега, инвалид по зрению, перенёсшая онкологическое заболевание. Её квартира — без воды, отопления, с провалами в полу. Дом признан аварийным ещё в 2017 году, но переселения ждут уже почти десять лет.
«Детей элементарно не помыть. А после операции я не могла носить ни воду, ни дрова. Не хочешь рожать, не хочешь умирать — в таких условиях невозможно жить», — рассказывает она.
После публикации о её судьбе ситуацией заинтересовался лично глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин. Возможно, теперь помощь придет. Но, как отмечает депутат Госдумы Яна Лантратова, Елена — лишь одна из 80 тысяч семей инвалидов, годами ожидающих положенного по закону жилья.
Оглавление:
Программа есть. Помощь — нет
В России действительно действует федеральная программа обеспечения жильём инвалидов и семей с детьми-инвалидами. По ней положены:
квартира по договору социального найма;
жильё в собственность;
единовременная выплата на покупку или строительство.
Но реализация программы — на усмотрение регионов, а с 2005 года финансирование перешло с федерального уровня на субъекты. И здесь начинается бюрократический ад.
«Слишком богат» — главный барьер
Главная причина отказа — «критерий малоимущности». Чтобы признать человека нуждающимся в жилье, его средний доход должен быть ниже прожиточного минимума.
Даже если квартира обрушивается, без света и воды, — если доход формально выше минимума, в помощи откажут.
«Это абсурд!» — говорит депутат Госдумы, председатель Всероссийского общества инвалидов Михаил Терентьев. — «Каждая копейка в таких семьях идёт на лекарства, реабилитацию, подгузники, технические средства. А вы говорите: «вы не малоимущие» — и отказываете в жилье».
Другие преграды: от оседлости до бюрократии
Помимо дохода, инвалидов останавливают и другие формальности:
«Режим оседлости»: в крупных городах требуют 10 лет проживания, чтобы встать на учёт;
Отсутствие адаптированного жилья: мало домов с пандусами, широкими дверями, доступными санузлами;
Сложности с признанием жилья непригодным: экспертизы затягиваются, чиновники перекладывают ответственность;
Разобщённость ведомств: соцзащита, Минстрой, органы местного самоуправления работают вразнобой.
Жилья просто нет
Даже если человек пройдёт все проверки, очередь может тянуться годами. Потому что социального жилья не строят.
«Мы научились строить жильё для ипотеки. А вот социальное — почти исчезло», — отмечает Терентьев.
Он предлагает механизм:
обязать застройщиков, строящих жилые комплексы, возводить часть домов для социального найма;
поддержать это на федеральном уровне;
вернуть долю федерального финансирования.
Человек, а не цифра
Улучшение жилищных условий инвалидов — не просто гуманитарная задача. Это:
социальная интеграция;
экономическая активность;
снижение нагрузки на бюджет (меньше экстренных вызовов, госпитализаций, ухода).
«Когда у человека есть достойное жильё — он может работать, учиться, участвовать в жизни общества», — подчёркивает Лантратова.
Надежда есть: Москалькова выступила за отмену критерия
Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова на заседании думских комитетов резко раскритиковала действующую практику:
«Почему инвалиду, живущему в разваливающемся доме, отказывают только потому, что его пенсия чуть выше прожиточного минимума? Это несправедливо и противоречит духу закона».
Её предложение — отменить критерий дохода для инвалидов при предоставлении жилья — нашло поддержку в Госдуме. Но до законопроекта путь ещё долгий.
Справедливость зависит от формальности
Сегодня в России человек может быть признан «слишком богатым», чтобы получить жильё, в котором можно жить.
Пока система смотрит на цифры, а не на реальные условия, тысячи инвалидов остаются в руинах.
«Мы не просим подарков. Мы просим — не чинить препятствий», — говорит один из участников ВОИ.
Признать жильё непригодным, обеспечить доступную квартиру — это не милость. Это выполнение конституционного права.