Общество

Почему русские не обижаются

У нас на въезде в поселок в специальном доме живет бригада рабочих из Узбекистана. Работают на администрацию поселка, подрабатывают на частных заказах жителей. Нормальные ребята, вежливые, предупредительные, трудолюбивые. Ну, разве что немного слишком предприимчивые. После грейдирования камни с дороги, вывернутые грейдером, собрали и пытались продать дачникам.

На халяву эти камни всем нужны, но покупать никто, разумеется, не стал. Так и лежат третий год. С березовыми отходами после чистки подлеса та же история. Стаскали все березки толщиной в руку к себе и продавали по цене строевого леса. Так и сгнило все.
Но не об этом речь. Сегодня гулял с собакой мимо их «кишлака» и видел чудесное. Поссорились по какому-то поводу два узбека и ругаются. Один на другого кричит: «Ты чурка!» «Это ты чурка!» – отвечает второй.

Так чудно мне стало. Подумалось, вот поссоримся мы с соседом, и я его… И тут завис. Не продолжается мысль никак. Ну и как я его? Я ведь его могу только матом обругать, в нетрадиционной ориентации обвинить или в полноценном умственном развитии усомниться. А по национальному признаку я его никак ни обидеть, ни оскорбить не могу. Как и он меня.

Начал вспоминать, как можно русского национально обозвать. И ничего страшнее кацапа не вспомнил. А кацап… Ну что кацап? Ну кацап я, и что? Как-то вот совсем не обидно. Нельзя меня обидеть тем, что я есть. Никак. Меня даже «ватой» или «колорадом» не обидишь, хотя это к национальности уже отношения не имеет.

Меня всегда удивляла какая-то нелепая боязнь обидеть человека, назвав его национальность. Однажды наши играли со сборной Израиля. И комментатор Гусев за полтора часа умудрился ни разу не произнести слово «еврей». Кажется, он считал это слово обидным. Меня потом убеждали, что это потому, что в команде не только евреи, там и друз один есть. Но когда это мешало называть французами игроков сборной Франции, где этнический француз вообще один?

Задумался я над этой странностью и стал думать мысль. Думал-думал. И пришел к выводу, что причина в таких понятиях как «нация» и «национальность». Возможно, трактовка моя отличается от академической, но зато объясняет кое-что.Чурка, хач, лабус, бульбаш, хохол, чухонец… Обидные прозвища. Но почему они обидные? Да потому что тот, кого так называют, готов обижаться. А русского русским не обидишь. Для обиды нужно некоторое ощущение собственной ущербности. Нормального хохла словом «хохол» тоже не обидишь. У моей жены подруга – хохлушка. Но ей это слово не нравится. Говорит, я не хохлушка, я хохолка. И хохочет. Ну как ты ее этим словом обидишь? Да никак. Для нее оно не обидное, а просто определение.

Нация не определяется кровью или родословной. Нация – это некое народообразование, объединенное не местом жительства и национальной идеей, а скорее вектором направления развития. Нация всегда направлена вовне. Национальность – это вопрос крови и частично менталитета. Вопрос крови в слове «нация» не звучит вообще. Ты американец? А кого при этом волнует, что ты еврей? Я русский. По рождению, по воспитанию, по духу. И никого не парит, что я полутатарин из Мордовии. Нация строится на принципе экспансии. Вовне. Не сохранение, а развитие. И никогда она не строится на обороне. Нация – это американцы, среди которых фиг найдешь двух человек с кровью одной чистоты. Времена WASP – белый, анлосакс, протестант – давно в прошлом.

Нация – это русские, которые раздвигали границы от «Урала до Южных Курил», не глядя на то, кто с тобой в одном отряде – татарин, чухонец или помор. Екатерина была немкой, Барклай был шотландцем, Багратиони был грузином. Все они были русскими. Украинцы – были русскими. Вот это – нация.

Но хуторское мышление не приемлет подобных масштабов. Хуторское мышление подразумевает тщательное вымеривание процента нехуторской крови. Хуторяне глупо гыгычут, кричат – орда, мокша!

Да, блин. Мы – орда. Мы – мокша. Мы – буряты. Мы – чудь заволочская. Мы – все. Понимаете? Потому мы и нация, что мы вот это вот все. А все вот это – мы. Какая разница, кто по национальности сидит в танке, если это русский танк?

И небратья могли бы быть с нами. Даже не так, не с нами. А одними из нас. Как миллионы украинцев по крови, которые живут тут и являются полноценными русскими. Частью нации.

А за «стеной Яценюка» полно по крови русских, евреев, которые стали, добровольно стали, хуторянами по духу. Самое страшное, что им по глупости или сознательно подменили в прошивке понятия «нация» и «национальность». Им внушили: «Мы великие!» Но когда великая цель строится на ложном фундаменте, где вместо бетона – песок, последствия будут ужасны.

Думаю, вся беда началась тогда, когда какая–то сволочь крикнула, что украинцы – это не национальность, а нация. Этот человек спустил курок. Он был убог и глуп. Но умные люди оказались глупее, чем он, приняв этот крик всерьез. Это уже другие сволочи еще глубже утопили разум, умудрившись начать мерить нацию процентами крови и рисунком на рубахах.

Мы – великий народ! – закричали бандерлоги. Мы правим джунглями! Они называли Каа земляным червяком и желтой рыбой. И тогда пришел Каа…

Национальность – это нормально. Это естественно. Плохо, когда национальность начинает считать себя нацией, оставаясь национальностью.

Виноват тот, кто крикнул из ветвей – мы правим джунглями. На нем кровь.

Источник

По теме:

Комментарий

* Используя эту форму, вы соглашаетесь с хранением и обработкой введенных вами данных на этом веб-сайте.