Окно из Европы

В российской экспертной среде образ Европы (не в географическом, а в цивилизационном смысле) очень четко распадается на две позиции.

Первая: Европа погрязла в неразрешимых проблемах, быстро деградирует, дряхлеет, и ее ждут какие-то системные катаклизмы. На такой позиции стоят те, кто гордо именует себя «государственниками» и обосновывает необходимость «особого» российского пути.

Вторая: в Европе все отлично, ее институты работают как часы. Нынешние тамошние проблемы — это не более чем малозаметная рябь на поверхности воды. На этой позиции стоят те, кто именует себя «либералами» или использует похожие определения.

Думаю, что и тот, и другой взгляд на Европу неверен (обоснование — ниже). И это пагубно сказывается на выработке стратегических перспектив России. «Государственники» тянут нас в очередной исторический тупик, когда страна, потеряв столь драгоценное время, окончательно вылетит на обочину мирового развития. «Либералы» же до сих пор в качестве целеполагания рассматривают образ Европы конца 1980-х годов прошлого века, когда разваливался Советский Союз, и российской интеллигенции казалось, что через пару-тройку лет мы будем частью тогдашней Европы.

На самом деле повестка дня европейской цивилизации сейчас очень насыщена и напряжена. Например, в связи с неясными последствиями т.н. «четвертой» промышленной революции, которая может принципиально поменять многие общественные процессы.

Сейчас, как известно, все больше людей становятся занятыми в нематериальном секторе экономики. Это прежде всего производство услуг — как для юридических, так и для физических лиц. При этом, конечно, возникают риски безработицы и роста социального неравенства за счет тех, кто теряет работу в традиционных секторах «реальной экономики», о чем сейчас, в частности, в связи с роботизацией и «Интернетом вещей» предупреждают многие эксперты.

Но на такой возникающий вызов адекватный ответ уже начинает просматриваться. Например, это:

— коренные изменения в организации школьного образования;

— демократизация доступа к качественному высшему образованию;

— введение института минимального гарантированного дохода.

Если говорить о школе XXI века, то это отмена т.н. «классно-урочной» системы, которая была изобретена еще в глубоком Средневековье. Тогда учитель изрекал некие истины, а ученики должны были продемонстрировать умение их запоминать. Эффективность образования измерялась количеством втиснутой в память информации. Сейчас этот подход непоправимо устарел: ученик, пользуясь Интернетом, зачастую знает куда больше фактов, чем учитель. Цель обучения, о которой уже давно говорят и наиболее известные российские эксперты, — умение искать нужные знания и их обобщать, делая практические выводы, навыки коммуницирования с другими людьми для решения общих задач и т.п.

Есть такое международное исследование PISA (Programme for International Student Assessment), в котором каждые три года оценивается качество обучения. Тесты по определению грамотности чтения, математической и естественнонаучной грамотности проводятся среди 15-летних школьников по всему миру. И если в 2000 году Россия занимала в этом рейтинге 27-е место, то в 2012-м — только 34-е. Результаты исследования 2015 года пока не опубликованы. Но, судя по косвенным оценкам, ситуация для нас явно не улучшилась. А тут еще наш долгоиграющий экономический кризис, который съедает и без того скромные расходы на школьное образование: бедственное положение региональных бюджетов общеизвестно. А ведь если мы хотим перейти к современной школе — дополнительные деньги нужны на оборудование, организацию внеклассной активности, переподготовку учителей, обеспечение их достойного социального статуса.

Такой же противоход цивилизационным тенденциям мы видим и в российской высшей школе. Да, есть группа лидеров, в которых качество образования неплохое даже по европейским меркам. Но бÓльшая часть «университетов», «академий» и «институтов» готовят непонятно кого: и рынок труда XXI века, о котором я упомянул выше, таких «специалистов» не примет, и для самореализации человека такое образование практически ничего не дает. Ну и, конечно, число мест с бесплатным обучением постоянно уменьшается — в том числе в лучших вузах. Если бы это хоть как-то компенсировалось созданием сети качественных колледжей (техникумов, училищ), то можно было бы действительно сосредоточить высшее образование в немногих лидерских центрах. Но и этого у нас нет. В результате, несмотря на то, что Россия скоро перегонит всю планету по числу выданных вузовских дипломов на душу населения, квалифицированного человеческого ресурса для новой модели занятости становится все меньше и меньше.

Интересна тенденция с введением минимального гарантированного дохода. Уже в этом году референдум по этой теме пройдет в Швейцарии, интенсивное обсуждение с выходом на скорое принятие решения идет в Финляндии. В нидерландском городе Утрехте такой эксперимент уже начался. Его суть: каждый гражданин начинает получать фиксированную сумму денег (обычно — несколько сот евро в месяц, иногда — больше) без всяких предварительных условий по поводу их трат. С нашей, российской точки зрения — это дикость. Люди, как кажется на первый взгляд, эти деньги пропьют, потратят на всякую безделицу. Многие и вовсе перестанут работать. Но этого, видимо, не произойдет. Как показывают европейские исследования, получение «дармового» дохода не только не развратит людей, но и позволит им более свободно распоряжаться собой. Например, станет намного доступнее переквалификация для работы в наиболее продвинутых секторах экономики. У кого-то появится больше возможностей заниматься собственной семьей — без риска потери достойного уровня жизни.

Я, конечно, не склонен идеализировать этот проект. Но считать, что это очередной шаг к деградации «Гейропы», — глупо и унизительно для тех, кто в России так думает. На самом деле мы видим первые ростки не просто «четвертой» промышленной революции, но и перехода европейского общества в качественно новое состояние, когда гуманитарное начало его жизни станет не просто декларацией, а сутью многих процессов.

Например, меняется характер демократии. Еще недавно всем казалось, что парламенты и конкурирующие политические партии — это верх эволюции. Теперь, с бурным развитием информационного пространства и грядущим появлением у людей намного бÓльшей свободы (см. упомянутый выше «минимально гарантированный доход»), на первый план выдвигается уже не представительная демократия, чреватая бюрократизацией, а непосредственное народовластие. Это и набирающее силу местное самоуправление в самых разных его формах, и совершенно новые формы открытости власти (например, доступность к big data и использование blockchain — для этих очень перспективных вещей в русском языке пока еще нет даже адекватной интерпретации), и перевод в гражданское общество многих прежде исключительно государственных функций.

Меняется и отношение к окружающей среде — матери-Природе. Отсюда — добровольное самоограничение в использовании невозобновляемых источников энергии, быстро растущая энергоэффективность и бытовой, и промышленной сферы. В некоторых странах уже нельзя сдавать в эксплуатацию дома, которые самостоятельно не обеспечивают себя потребляемой энергией и отоплением.

Может показаться, что все это — научная фантастика или футурология. Но мы, барахтаясь в нашей цивилизационной «особости», которую так никто толком и не описал, рискуем отстать от прогресса навсегда. Этот феномен, весьма вероятный к реализации в немногочисленной группе стран типа Сомали, Судана и Афганистана (вот наши вероятные будущие соседи по мировым рангам), тоже является вызовом для европейской цивилизации. Хотя бы из-за миграционного перетока с условного Юга на условный Север, что является проблемой не столько укрепления границ, сколько ценностной позиции: европейцу безразлично или нет, как живут люди в бедных странах? Уверен, что нарождающееся там гуманистическое общество найдет достойный ответ на этот вопрос.

Ну а нам — тем, кто считает европейский выбор для России единственно возможным, — нужно во что бы то ни стало включаться в эту дискуссию. Ведь, я уверен, это и наше, возможно, и не столь отдаленное будущее.

Источник

Фото MK