Первые ассоциации, возникающие при упоминании Австралии, связаны с экзотической природой и крайней удаленностью страны. Кенгуру, коала, барьерный риф и вид сиднейского оперного театра — вот, пожалуй, и все, что мы можем вспомнить об Австралии. Простому обывателю на ум не приходят ни личности мирового уровня, ни яркие политические или исторические события, хоть о каком-то влиянии которых на окружающие страны стоило бы упомянуть. Недостаток знаний отчасти оправдывается огромным расстоянием от Австралии до России. Но это касается в основном истории и географии. Что же до австралийской политики, то дефицит знаний определяется ее невыразительностью и несамостоятельностью.
Но коль скоро в Азиатско-Тихоокеанском регионе формируется новый центр тяжести мировой политики, Австралия невольно выходит на авансцену региональных событий. Так чего же ждать от этого нового игрока?
На данном этапе внешнюю политику Австралии можно охарактеризовать одним словом — проамериканская. Политическая элита страны на внешней арене демонстрирует твердую приверженность политике Вашингтона. Более того, в условиях развивающегося в АТР конфликта интересов США и Китая, Австралия выполняет роль послушного инструмента, используемого США для информационных атак и политических нападок на своего главного противника в регионе.
Первой ласточкой подобной тактики стало заявление о прекращении поставок урана в Россию в сентябре 2014 года. Правда, чуть позже выяснилось, что поставки носили единичный характер и на момент заявления никакой уран Австралия в Россию уже не отправляла.
За этим последовали попытки премьера Эбботта ущипнуть Россию и лично Владимира Путина во время саммита G20 в австралийском Брисбене в ноябре 2014 года. Взяв на вооружение тактику начинающих спортсменов, пытающихся громкими заявлениями привлечь к себе внимание публики, австралийский премьер анонсировал «серьезный разговор», на который он обещал вызвать российского лидера. Но Австралия так и не смогла подтвердить свои претензии на неизвестно откуда взявшийся международный авторитет. Канберре указали на ее место даже не россияне, а китайцы и индусы, напомнив, что G20 не является исключительно западным проектом, а потому без России решать глобальные проблемы они не будут.
Явный конфуз австралийской политики усугубился и асимметричным ответом Москвы, настоявшей на исключении Австралии из числа переговорщиков по урегулированию сирийского конфликта.
Пришедший на смену Эбботту осенью 2015 года новый премьер-министр Малкольм Тернбулл и его министр иностранных дел Джули Бишоп попытались несколько снизить градус в отношениях двух стран, однако стоит отметить, что некоторое смягчение австралийской позиции по ситуации в Сирии практически совпало с изменением в позиции Вашингтона в отношении сирийского урегулирования. В итоге несмотря на участие в военной операции в Ираке и Сирии Австралии пришлось довольствоваться комментариями проходящих без нее политических дискуссий.
Таким образом, за два года кроме малорезультативного психологического фактора особого влияния на российское государство австралийская политика и санкции не оказали. Действительно, о каких экономических и политических потерях России можно говорить, если объем товарооборота с Австралией за первый квартал 2016 года составил 0,13% от общего товарооборота России, а в списке внешнеторговых партнеров России Австралия по сравнению с аналогичным периодом 2015 годаопустилась с 65 на 70 место.
Второстепенное место в антироссийской кампании не осадило австралийских политиков. Двигаясь в русле американской внешней политики, Австралия постепенно идет на осложнение отношений с куда более близким и важным для нее государством — Китаем. А в этом случае ситуация для Канберры может оказаться куда более проблемной.
На протяжении последних десятилетий Китай являлся крупнейшим экономическим партнером зеленого континента. На Поднебесную приходится 32% австралийского экспорта и 23% ее импорта. Нынешнее благосостояние и слабое влияние кризиса 2008 года на экономику Австралии во многом объясняется колоссальным спросом Китая на сырьевые ресурсы Австралии. Начиная с 2012 года падение цен на сырье привело к хроническому дефициту баланса внешней торговли, однако, так как страна по-прежнему не может предложить сопоставимую альтернативу сырьевому экспорту, перспектива естественной смены внешнеторгового лидера маловероятна.
Другое дело, что недавние шаги руководства Австралии подрывают взаимовыгодное сотрудничество с Китаем. За последнее время скандалы затронули три крупных инвестиционных проекта с участием китайского бизнеса.
Началось все с заключения осенью 2015 года контракта на аренду китайцами части порта Дарвин на севере Австралии. Подобные соглашения не являются чем-то из ряда вон выходящим ни в мировой практике, ни в австралийской действительности. Но в данном случае угрозу национальной безопасности в сделке увидели… американцы. По сообщениям СМИ, Обама и представители его администрации были крайне недовольны этим соглашением и пытались оказать давление на Австралию. Во время саммита АТЭС в Маниле в ноябре прошлого года президент США фактически отчитал главу австралийского правительства, заявив, что в следующий раз он хотел бы знать заранее о подобных сделках, а не узнавать о них со страниц New York Times. Премьеру Тернбуллу пришлось лишь оправдываться, перекладывая ответственность за сделку на региональные власти и заверяя, что австралийские компетентные органы не нашли угроз национальной безопасности.
Беспокойство американцев о национальной безопасности Австралии становится понятным, если учесть, что с 2011 года в порту Дарвин располагается отряд морских пехотинцев США. Схема проникновения и закрепления американских военных выглядит аналогично тому, что мы сейчас наблюдаем в Прибалтике. Первая группа военнослужащих была направлена в Дарвин для обучения местных подразделений. Обе стороны активно заявляли о том, что никакой речи о постоянной военной базе США не идет. Однако, в течении последующих пяти лет численность так называемых инструкторов постоянно возрастала и к 2017 году должна достигнуть 2500 военнослужащих. Именно опасаясь китайских шпионов, которые по мнению американцев, будут использовать порт Дарвин для слежки за кораблями ВМС США, обеспечивающими дислоцированных там морских пехотинцев, руководство США и выразило свое недовольство.
Так как правительство Австралии сделку не аннулировало, то может сложиться ощущение, что Канберра способна принимать самостоятельные решения. Но борьба за Дарвин далека от развязки. Весной этого года США опубликовали результаты секретного смс-опроса граждан Австралии, проведенного Государственным департаментом США (что само по себе вызывает множество вопросов). Согласно представленным американцами данным, почти 90% австралийцев якобы видят в деятельности китайской компании в Дарвине «определенный риск» для своей страны, а 43% считают этот риск значительным. В очередной раз австралийским политикам пришлось отстаивать право своей страны на самостоятельные решения. Но судя по всему, США так просто не отступят от своего намерения оставить Дарвин за собой и в ближайшем будущем стоит ждать новых этапов давления на местные власти.
Характерно, что аналогичная сделка по аренде той же китайской компанией China Merchants Group австралийского порта Ньюкасл, заключенная в 2014 году, такого ажиотажа со стороны американских партнеров не вызвала. И это при том, что тогда за порт китайцы заплатили в разы больше, чем сейчас за Дарвин: 1,6 млрд против нынешних 376 млн долларов. И если уж говорить об угрозе национальной безопасности, то для экспортоориентированной Австралии гипотетическая потеря крупнейшего в мире порта по перевалке угля действительно могла бы представлять опасность. Но установление китайского контроля над мощнейшим экспортным каналом страны оказалось для их заокеанских союзников менее значительным событием.
Сегодня на повестке следующий тендер на аренду порта Мельбурн, за который представители зеленого континента рассчитывают получить в 3-4 раза больше, чем за Ньюкасл. Среди основных претендентов снова China Merchants Group. И пока никакой тревоги у Америки эти намерения не вызывают ни с точки зрения национальной безопасности, ни с позиции монополизма.
Оправдываясь перед США за дарвинскую сделку, Австралия уже сама начинает связывать вопросы безопасности и экономическое сотрудничество с Китаем. В конце апреля правительство Австралии заблокировало соглашение о покупке китайским инвестором крупнейшей и одной из самых старых животноводческих компаний страны S. Kidman & Co Ltd. И хотя большая часть территорий, принадлежащих Kidman, относится к пустыням и полупустыням, а поголовье скота составляет несколько десятых процента от общего поголовья страны, австралийцы побоялись заключать сделку с Китаем. Бизнесменам из Поднебесной не помогло даже то, что еще до подписания контракта из перечня территорий, принадлежащих S. Kidman & Co Ltd, были исключены ранчо и участки, прилегающие к землям Департамента обороны, а точнее к ракетному полигону и бывшему космодрому Вумера.
Еще одним ударом по инвестициям из Китая стал отказ в продаже за 7,7 млрд. долларов энергетической компании Ausgrid («Австралийские сети»). Разрыв договоренностей по причине потенциальной угрозы национальным интересам Австралии со стороны КНР вызвал откровенное недовольство в Пекине. Поднебесная назвала подобные действия австралийцев протекционистскими и предупредила, что провал двух проектов по S. Kidman & Co Ltd и Ausgrid может привести к проблемам в привлечении китайских инвестиций. Если учесть, что в 2015 году объем инвестиций из Китая в Австралию составил около 11 млрд долларов, а срыв двух вышеуказанных сделок лишил Австралию 8 млрд долларов, то китайская угроза выглядит весьма убедительно.
Но помимо экономических разногласий Австралия смогла найти возможность нанести еще несколько ударов по своим отношениям с Китаем.
Во-первых, Канберра поддержала решение Гаагского арбитража в отношении островов Южно-Китайского моря. С учетом того, что Пекин категорически не приемлет внешнего вмешательства в этот спор и однозначно связывает подобные решения международных организаций с происками США, позиция Австралии по этому вопросу рассматривается Китаем в таком же ключе.
Во-вторых, масла в огонь подлили скандалы Олимпиады в Рио, спровоцированные неуважительными и откровенно оскорбительными высказываниями представителей Австралии в отношении китайских спортсменов. Началось с того, что австралийский пловец Мэк Хортон назвал своего китайского соперника Сунь Янга допинговым мошенником. Действительно, в 2014 году Сунь Янг был на три месяца дисквалифицирован по обвинению в употреблении допинга. Однако, на эти Олимпийские игры китайский пловец был допущен наравне с другими спортсменами.
В адрес австралийца и руководителей национальной делегации Австралии посыпались требования извиниться. Но и Хортон, и глава национальной делегации извиняться отказались. Более того, заявление австралийца поддержали и другие представители сборной.
Реакция Китая не замедлила проявиться. Государственное издание Global Times назвало Австралию «государством на окраине цивилизации» и «заморской тюрьмой Британии», что и определило причину нецивилизованного поведения австралийцев.
Таким образом, Австралия за последнее время совершила целый ряд действий, которые способны привести к охлаждению отношений с Китаем. Пока и австралийское руководство, и ряд западных экспертов делают вид, что испытывающий острую потребность в австралийском сырье Китай не пойдет на серьезный разрыв политических и экономических отношений. При этом Австралии, фактически повторяющей в отношении Китая антироссийскую политику европейских сателлитов Америки, стоило бы повнимательнее изучить события последних нескольких лет. Контрсанкции России больнее всего ударили именно по европейским государствам. В случае, если Пекин решит повторить подобную тактику, то потери Австралии будут огромными. И это при том, что нынешний спад цен на сырье итак негативно сказывается на австралийской экономике.
Не стоит думать, что вступая в противостояние с США и их союзниками, Пекин не подумал о диверсификации источников сырья для собственной экономики. Проекты по добыче полезных ископаемых в России, Монголии, республиках Средней Азии, странах АСЕАН, Африке, создание новых транспортных коридоров направлены именно на обеспечение сырьевой независимости Китая. Конечно, это не говорит о том, что уже завтра КНР откажется от австралийской железной руды и угля. Но если политики в Канберре продолжат безоговорочное следование политике США, Пекин постарается подыскать замену поставкам американского сателлита.
И здесь определенный шанс появляется у России, чьи сибирские и дальневосточные месторождения могут стать не только источником взаимовыгодного сотрудничества с Поднебесной, но и дополнительным средством в серьезной геополитической игре, разворачивающейся не только в Европе и на Ближнем Востоке, но и в Азиатско-Тихоокеанском регионе.