Наш украинский друг и сотрудник, симпатизант Майдана, твердит как заводной: «Вот войдём в Европу – не будет у нас коррупции. Я хочу, чтобы мой сын жил в мире без коррупции». Не только на Украине, у нас тоже во многих головах угнездилась мысль: в России — особая, нигде не виданная, коррупция. А в «Эуропах» — там она если и есть, то маленькая и застенчивая. Приличная такая, опрятная, словно вымытый пеной немецкий тротуарчик.
На самом деле, мы живём в эпоху победоносного шествия коррупции: она живёт и побеждает по всему миру. Настолько, что её уже трудно становится заметать под ковёр.
Вот довольно свежий документ, опубликованный в Брюсселе 3.2.2014. «ДОКЛАД ОТ КОМИССИИ СОВЕТУ И ЕВРОПЕЙСКОМУ ПАРЛАМЕНТУ. Европейский анти-коррупционный доклад». Ничего сенсационного там нет – обычный бюрократический доклад, то, что там написано, и так все знают. Так, разве что некоторые цифры.
«По оценкам, коррупция обходится экономике ЕС в 120 млрд евро в год, немногим меньше годового бюджета Европейского Союза». «В целом по ЕС 76% считает, что коррупция широко распространена в их странах». В Греции так считает 99% граждан, в Италии – 97, в Литве, Испании и Чехии – 95%. 26% граждан Евросоюза указали, что они затронуты коррупцией в повседневной жизни. 8% говорят, что они являлись участниками или свидетелями акта коррупции в последние 12 месяцев. Примерно ¾ (73%) говорят, что взятка или использование связей – это самый простой путь получения некоторых госуслуг в их странах. 67% полагают, что финансирование политических партий не прозрачно и финансирование не контролируется государством. В ЕС более четырёх из десяти компаний считают коррупцию проблемой для их бизнеса. На рынке строительства таких 50%, на рынке телекоммуникаций – 33%. Чем меньше компания – тем больше она страдает от коррупции. Вот такой – вполне заурядный – доклад.
Так что, как говорят итальянцы, «весь мир – одна деревня». И мы, что называется, «не хуже людей». Кстати, мои итальянские поставщики не раз говорили: «Вам, русским, хоть рассказывают, кто что украл, а у нас никто ничего не знает. Строили какую-то железную дорогу через горы между Францией и Италией, потратили миллиарды, да так и не построили». И нет в мире виноватых. Это я вовсе не к тому, что не надо бороться с коррупцией. Надо.
Но, борясь с коррупцией, надо одновременно понимать, что коррупция – это следствие. И борьба с коррупцией – это борьба со следствием. А причина – тотальный капитализм, капиллярный рынок. И мы, неофиты этого рынка, – встроились и освоились.
Коррупция – это не какое-то досадное отклонение от правильного порядка вещей. Напротив, это и есть современный порядок вещей. Коррупция – не в министерствах и ведомствах – она в умах и душах современных людей. Не в умах каких-то злонамеренных министров или продажных депутатов, это бы ещё полбеды. Она – в умах ВСЕХ современных людей. Там она отлично прижилась и пустила корни. Не всем удаётся стать министрами и разгуляться во всю ширь, но в душе, в сознании – это есть. Они – готовы. Стал министром – и пошло-поехало.
Коррупция – это порождение всеохватного рынка и капитализма, проникшего во все поры человеческой жизни. И причина её состоит в том, что сегодня у человечества нет иных целей и ценностей, кроме денег.
Человек нынче ценится по своему имущественному положению, по тому, сколько ему удалось «приподнять бабла». Современный, «состоявшийся», как принято выражаться, человек – это человек богатый. Иных целей и ценностей, кроме наживы, не просматривается. Писатель, говоришь? Ну и что ты надыбал своими писаниями? Да ты, я вижу, лузер. Чиновник? И всё ещё живёшь в квартире? Да ты неудачник, парень. Произошла окончательная монетизация человеческого достоинства. Человек, не имеющий больших денег, начинает и сам себя считать, выражаясь на бухгалтерском жаргоне, «малоценкой».
Вот бойкий и популярный писатель Александр Никонов. Что он в себе больше всего ценит и уважает? Ясен пень – деньги. Это не какой-нибудь тоталитарный лох, которому “рубля не накопили строчки”, — Никонову — накопили! И он этим гордится – в согласии с господствующим трендом. И в своём ЖЖ в подробностях оповещает всех желающих, как здОрово иметь деньги: вот он покупает билет до Лимы и летит развлекаться в Перу. Билет обошёлся в 120 тыщ на двоих, а ещё гостиница… По правде сказать, деньги, упоминаемые Никоновым, не ахти уж какие, не буржуазные, прямо сказать, деньги, а так – сбережения квалифицированного пролетария, да и в Перу он отправился в самый дрянной сезон, в тамошнюю зиму, когда и солнца-то над Лимой не увидишь (похоже, на гостинице решил сэкономить), но дело не в количестве денег — важно направление мышления, заточка сознания. Заточка у литератора современная – денежная. Он мечтает быть богатым, а человека ведь больше всего характеризует мечта.
С высоты столь бесспорных жизненных достижений писатель многоречиво презирает защитника Славянска, который тратит жизнь на чепуху, а мог бы… ну, разумеется — зарабатывать деньги: “У тебя есть такие деньги?, — вопрошает Никонов своего виртуального собеседника, — Или ты нищеброд? Если есть, почему ты не в Лиме или в другом хорошем месте?”
При таком состоянии сознания, а оно чрезвычайно распространено во всём мире, да что распространено – является господствующим трендом, так вот при таком состоянии умов коррупция не просто возможна – она неизбежна и безальтернативна. При таком состоянии умов заплати – и писатель готов писать что угодно, чиновник – подписывать что угодно, потому что денежки, обожаемые, обожествляемые нынче определяют достоинство человека, ненапрасность прожитой жизни. Другого нет.
Но так было не всегда.
Рынок и капитализм, когда-то возникнув, захватывал пространство жизни постепенно. Много было отраслей жизни, свободных от рынка. Было, например, такое наследие феодализма, как честь. От бесчестья, сказывают, даже стрелялись. Сегодня это смешно; лозунг момента: плюнь в глаза – божья роса. Политическая жизнь – хоть на Западе, хоть у нас – тому превосходная иллюстрация.
Было ещё такое устаревшее понятие, как общественное благо. Некоторые лошки всерьёз ему служили – представляете? Мой итальянский сотрудник рассказывал, как во время войны его дед, мэр бедной альпийской деревушки, спасал кассу своей мэрии. Касса – это был буквально ящик с деньгами («касса» и значит «ящик»), так вот он с этим ящиком, рискуя шкурой, пробирался горными тропами по территории, занятой немцами, чтобы… вы не поверите! – сдать имущество законным итальянским властям. Внук того давнего мэра изумлялся и говорил, что нынче (рассказывал он в 90-х годах) такое и представить себе невозможно – чтобы в общей суматохе ничего не прикарманить.
Маркс и Энгельс верно прозрели направление движения, когда оно ещё не было столь наглядно-очевидным, и сформулировали в «Манифесте коммунистической партии»: «В ледяной воде эгоистического расчёта потопила она (буржуазия — Т.В.) священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость”.
Сегодня не требуется особой наблюдательности, чтобы это увидеть. Сегодня человек – это его банковский счёт, он один «звучит гордо», иных средств самоутверждения практически нет. Остальное – для лошков, для социальных инвалидов, что-то вроде параолимпийских игр. А настоящие парни, участники настоящих мужских игр, победители жизненной гонки, – это парни богатые. Об этом не забывает повседневно напоминать телевизор и массовые журналы, изливающие на ширнармассы истории из жизни звёзд. «Только богатый имеет право на звание человека», — впрыскивают в мозг формовщики общественного мнения.
Это одно – уже коррупция. Ведь чиновник – не может быть богатым. В принципе. По определению. И полицейский не может. И судья. У них нет и не может существовать законных источников богатства. Значит, надо или согласиться НЕ быть богатым, т.е. быть, по современным воззрениям, лузером, либо … либо коррупция. Третьего, что называется, не дано.
Так что корень коррупции – в тотальном рынке, овладевшем умами и душами. Все люди нынче выставлены на рынок. Это раньше «продажный» было ругательством – теперь это похвала: хорошо продаётся. И это логично: стал товаром – изволь продаваться. Проводятся семинары, как лучше себя продать; называется «создание и укрепление личного бренда». Учат, как упаковаться, как двигаться, что говорить… Молодые девушки с трогательной девичьей наивностью прямо вывешивают ценник: называется «Я себе цену знаю».
Вот именно здесь, в капиллярном рынке – корень коррупции, а вовсе не там, где его принято искать: не в недостатке контроля, неразвитости институтов гражданского общества и прочих интеллигентских благоглупостях.
Кстати, о контроле. Когда-то Ленин надеялся победить бюрократизм усилением рабочего контроля. Контроль – дело неплохое и определённую роль он играет, но особо возлагаться на него не стОит. Ещё автор «Ревизора» предостерегал от излишних надежд на ревизоров: «…приставить нового чиновника для того, чтобы ограничить прежнего в его воровстве, значит сделать двух воров наместо одного. Да и вообще система ограничения — самая мелочная система. Человека нельзя ограничить человеком; на следующий год окажется надобность ограничить и того, который приставлен для ограниченья, и тогда ограниченьям не будет конца.(Выбранные места из переписки с друзьями. Письмо XXVIII).
На этом месте кто-нибудь непременно возразит: ну, не все же помешаны на деньгах. Есть масса людей, которые вовсе не придают им значения, отказываются от карьеры, даже становятся дауншифтерами и т.п.
Да, такие люди есть, у меня даже была приятельница, которая искала работу не про принципу, где больше платят, а совсем наоборот – где платят не много. Где много, считала она, — там отношения между людьми недобрые, не душевные. Так что люди разные бывают. Вопрос лишь в том, какие люди делают погоду. Так вот погоды дауншифтеры не делают. Погоду делают самые энергичные, деловитые, «витальные» — именно из их среды рекрутируются депутаты и министры. Они определяют господствующую общественную мораль. Так вот они, те, что «делают погоду», ориентируются на деньги. И не просто на деньги – на БОЛЬШИЕ деньги. Таков сегодняшний тренд.
_
Продолжение завтра
1 комментарий