«Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». 10 историй о том, как снимали фильм

Сегодня  вспоминаем,  как снималась эта детская комедия с глубоким социальным и политическим подтекстом.
1. Вообще-то, это была дипломная работа Элема Климова.  «Меня, студента, пригласили на «Мосфильм» и два объединения готовы были заниматься этой картиной, — писал в своих воспоминаниях выдающийся режиссер, автор таких ярких лент, как «Агония», «Прощание», «Иди и смотри». —  Первый конфликт возник из-за ректора ВГИКа Грошева. Он вцепился мертвой хваткой в сценарий Лунгина и Нусинова: «Не будет такую вредную картину снимать наш студент!». Без устали ходил, писал, звонил: в ЦК, Госкино и еще куда надо. Столько энергии, сил потратил… Но дело, все же, двигалось к съемкам».

2. «Фильм все время висел под угрозой закрытия, поэтому снимали его в бешеном темпе», — рассказывал режиссер. Каждые три дня он самолично интересовался у директора ленты: «Сколько денег мы уже потратили?». Услышав цифру, Климов обычно  качал головой: «Надо больше тратить, чтобы нас труднее было закрыть!».  «Сдавать картину я должен был 15 мая 64-го года. А мы завершили работу в предновогодние дни… на полгода раньше», — замечал он.

3. Съемки проходили  в пионерлагере  ЦК ВЛКСМ «Орленок» в окрестностях Туапсе, а также в пионерском лагере, принадлежавшем тресту «Воркутауголь» (микрорайон  Алексин-Бор города Алексин Тульской области). В 70- е годы  ХХ века лагерь перестроили, и от его прежнего вида ничего не сохранилось. А «Орленок» стал всероссийским детским центром.  И по-прежнему каждый сезон встречает тысячи юных россиян.

4. В роли директора лагеря Дынина Элем Климов, как он сам признавался,  видел только Евгения Евстигнеева. «В те годы я дневал и ночевал в «Современнике», смотрел не только все спектакли — все репетиции, — рассказывал режиссер. —  А в дарование Евстигнеева просто был влюблен. Тогда в кино он еще почти не снимался. Мне говорят: «Евстигнеева — ни в коем случае». Начали предлагать характерных актеров с глупыми рожами — ясно, так можно характер Дынина укоротить до размеров дурака. Что с дурака взять? Ведь не я один ходил в «Современник». Всем было очевидно: Евстигнеев привнесет в фильм социальную тему. В общем, приказывают: «Кто угодно, только не он». «Ну, тогда,  кто угодно, только не я», — отвечаю. И ухожу. Похоже, моя наглость обескуражила… Согласились… Мне хотелось не столько обвинять, сколько защитить детей, которых так нелепо оболванивали. Помните транспарант, мелькающий на протяжении всей картины — «Дети — хозяева лагеря!». Мы все жили под транспарантами «Мы — хозяева своей страны!» Но как не были ими, так и не стали…»

5. На главную детскую роль  —  Кости Иночкина — пригласили Витю  Косых (впоследствии у него была только одна запоминающаяся роль Даньки в киноэпопее  «Неуловимые мстители»). Климов считал себя знатоком детской психологии: «В работе с детьми нельзя сюсюкать, — говорил он. — Взрослые всегда ощущают себя педагогами, а детей видят недоумками. Но ребята, как и взрослые, бывают талантливые и не очень… Главное для режиссера — распознать, учуять органику. И вот так я напрактиковался, что уже через улицу видел: талантлив ребенок или нет». Витя  Косых учился в школе, которая находилась по-соседству    с «Мосфильмом».  Однажды в класс, где учился Витя, пришли взрослые из «Мосфильма» и спросили: «Кто умеет плавать?».  Ребята сообразили:  тех, кто умеет плавать, снимут с уроков. И все дружно подняли руки, в том числе и Витя,  хотя плавать он не умел. Всех добровольцев (20 ребят) привезли на киностудию. Элем Климов  попросил каждого прочитать  басню или стихотворение. Виктор Косых впоследствии вспоминал, что   читал он с выражением, как в школе учили. Но, кажется,  не очень хорошо. Однако  Климову   понравился именно он. «Потому что не фальшивил», — пояснил режиссер.
Правда, сначала Витю утвердили на роль Марата — друга Кости. Вите это очень не понравилось, ведь, по сценарию, ребятам  приходилось  прыгать в крапиву, чтобы  симулировать болезнь и отменить  Родительский день. Поэтому, когда ему все-таки досталась главная роль, он очень этому радовался.

6. Но испытания на долю Вити и Славы Царева, который играл парня с запоминающейся фразой: «А что это вы здесь делаете?»,  все-таки выпали.  Чтобы снять финальные сцены,   где ребята летят над речкой, их подвесили на тонкой веревке к самому куполу павильона «Мосфильма». Для безопасности пропустили еще две стальные нити, которые впивались в тело.  Ребята даже порывались сбежать. А еще Вите 27 раз пришлось  съесть кастрюлю  рассольника. Причем, с жадностью и аппетитом. После этого маленький актер надолго возненавидел суп.

7. Кстати, роль для Славы Царева в первоначальном сценарии не предусматривалась. Появилась она, благодаря случаю. «Как-то мы с Ларисой (Лариса Шепитько — кинорежиссер, жена Элема Климова) побывали на очередном детском празднике во Дворце пионеров на Ленинских горах, — вспоминал режиссер. —  Возвращались домой в полупустом троллейбусе. Вот сижу я на заднем сиденье, а передо мной едут… два уха. Буквально. Больше ничто не бросается в глаза. Начинаю всматриваться: а уши-то заподлицо забиты песком. На «Мосфильмовской» уши выходят. Я — за ними, кричу вдогонку: «Мальчик, мальчик!». А он не слышит. Уши-то забиты. Видать, только что с купанья. Стучу по плечу. Оборачивается. Черная майка растянута до пупа, лицо… Такого лица я не видел. От улыбки удержаться невозможно. Как такого упустить. Думаю: ну раз нет такого персонажа в фильме — надо его придумать. Вот в сценарии и возник сквозной герой, постоянно ко всем пристающий: «А чего это вы тут делаете?». В сценарии мы его назвали «Мальчик с профилем Гоголя». А сыграл его Слава Царев». Парень этот оказался курящим. «Однажды прихожу со съемок в гостиницу — уставший, весь в пыли, — продолжал Климов вспоминать. — Тут — стук в дверь. Заглядывает Витя Косых: «Элем Германович, а Гоголь — курит…».  «Где?»  «В туалете».  «Давай его сюда, быстро». Приходит Гоголь. Перепуганный. С еще более вытянутым лицом. С плотно сжатыми губами. «Ну что, Слава, курил?». Мычит. «Как же ты можешь, Слава…» Мычит… Тут и Лариса, заинтригованная, откладывает книгу. В этот момент Гоголь начинает оправдываться, и комнату заполняют мыльные пузыри. Он со страху продолжает что-то говорить, а комната практически вся покрывается белыми пузырями. Оказывается, он, чтобы запах отбить, наелся зубной пасты. Шепитько хохочет до слез. Я едва сдерживаюсь — усталость как рукой сняло».

8. На дебютную картину сразу же навесили ярлыки: антисоветская и антихрущевская. «Тогда я впервые слово «антисоветская» и услышал, — рассказывал Элем Климов. —  Что же касается Хрущева, сначала я думал, что нас обвиняют из-за темы кукурузы, проскальзывающей в картине. Оказывается, все еще хуже. Причиной обвинений стал эпизод с воображаемыми похоронами бабушки. Над процессией несут ее увеличенный портрет. Так вот, при фотоувеличении становятся видны редкие волосы бабушки. Тут строгие цензоры Госкино и поймали нас: «Это они Хрущева хоронят». Так я вплотную столкнулся с системой цензуры и подавления. Идиотской и жестокой.   Фильм не принимали никак». Тогда только вмешательство Сергея Герасимова, который в то время был практически главной фигурой во ВГИКе, спасло ситуацию. По его настоянию фильм  отослали на дачу Хрущеву (в моде у партийных лидеров был просмотр новых картин в часы отдыха за городом).  Генсек  посмотрел и резюмировал: «А чего вы его держите? Пусть идет! Это смешно!».

9. Фильм Климова вышел на экраны   9 октября 1964 года, а «Постановление Пленума ЦК КПСС о снятии Н. С. Хрущева» было принято 14 октября 1964 года. Поэтому, несмотря на разрешительное удостоверение, фильм  показывали только на утренних сеансах.

10. Любопытно, но Элем Климов, снявший фильм о буднях пионерлагеря, никогда в жизни сам там не отдыхал. «Так что фильм — моя фантазия, — говорил он. — Но в пионерах был, и галстук со специальной закрепкой носил. И когда меня в 14 лет приняли в комсомол (было это в послевоенном Сталинграде), не мог идти домой, меня колотило от волнения. Тогда  думал — взлечу. Вот какими мы были…»

Крылатые фразы из фильма:

«А че это вы здесь делаете?»
«Бодры надо говорить бодрее, а веселы — как? — Веселее»
«Главное — на суп налегай: в жидкости вся сила».
«Голова пролезет — все пролезет».
«Когда я ем, я глух и нем!»

Источник