Уже неделю жители Бирюлева Западного находятся в напряжении. В любой момент они ожидают нападения националистов или ответного удара выходцев с Кавказа.
Не рассчитывая на помощь полиции и управы, охрану района взяла на себя местная молодежь. С помощью мобильного приложения создали канал оперативной связи: через него жители сообщают друг другу, что происходит на улицах. Каждый вечер активисты проводят патрулирование, на которое записывают всех желающих.
В назначенное время я подхожу к супермаркету на Харьковской улице. Здесь уже группа добровольцев, человек двенадцать, в возрасте от 18 до 35 лет. Короткие стрижки, темные куртки. У каждого в кармане надрывается телефон, работающий в режиме рации: «Я на Востряковском, тут чисто!», «Ребят, у меня в машине одно место, могу кого-нибудь взять!». Молодой человек по имени Дмитрий записывает волонтеров: спрашивает имя, телефон, место жительства. Все, кроме меня, бирюлевские. Узнав, что я из Черемушек, Дмитрий морщится. К чужим здесь относятся с подозрением: вдруг провокатор?
После распределения патрулей я оказываюсь в компании с меланхоличным Романом, айтишником местной школы, и жизнерадостным Сашей, водителем автобуса. Они живут в одном подъезде. Безлюдными дворами выходим к станции «Бирюлево-Товарная». На привокзальной площади пусто: лишь несколько пассажиров с прибывшей электрички да машина ППС.
— Как раз где она стоит, — показывает Роман, — в ночь погрома валялись перевернутые машины. Все было стеклами усыпано.
Двигаемся вдоль железной дороги к автобусному кольцу. Роман и Саша рассказывают, что сейчас Бирюлево Западное фактически на военном положении. Улицы пустеют с наступлением сумерек. Детей не выпускают из школ без сопровождения родителей. Мужчины встречают после работы жен и матерей. Торговые палатки по распоряжению управы закрывают в четыре часа. Проходим мимо азербайджанского кафе «Девичья башня»: в двух окнах зияют выбитые стекла, дверь косо висит на петлях — следы ночной атаки погромщиков.
— Нормально им разбили! — не то удивляется, не то восхищается Саша.
— Жить тут невесело, — говорит Роман. — Меня как-то мент остановил вечером, я шел в наушниках. Спрашивает: «Не боишься в наушниках ходить? Подбегут сзади, и не услышишь». Дважды меня избили на улице. Один раз в своем же дворе подбежал парень, стал душить — ну что это такое?
— Переехать отсюда не хочешь? — спрашиваю я. — Продать квартиру?
— Да как продать? Тут жилье самое дешевое в Москве. И потом, у меня в соседнем доме сестра живет, племяш. Мать тут. Да ничего, проживем, надо только регулярно ходить по улицам — и не только у нас, а вообще во всех районах. Тогда порядок будет.
Мы снова идем дворами.
— Ты сам-то откуда? — спрашивает Саша.
— Из Черемушек.
— Во тебе делать нечего! — ухмыляется он. — Лучше бы ты у себя что-нибудь похожее замутил.
Во двор въезжает серый пикап, сигналит.
— Анатолич приехал! — радуются Саша и Роман, — теперь на колесах будем. А то пешком патрулировать надоело.
Только отъезжаем от подъезда — прямо перед машиной через двор проносится дворник-таджик в оранжевом жилете, с перекошенным лицом. За ним гонится группа подростков в черных капюшонах. У многих лица закрыты марлевыми масками.
— За ними! — орет Роман и выскакивает из машины. — Езжайте наперерез!
Пикап срывается с места и летит по узкой асфальтовой дорожке. Дворник в последний момент успевает скрыться в подвале.
Несколько минут колесим по дворам, но подростков и след простыл. Ждем Рому.
— А вдруг с ним что? — спрашиваю я.
— Да он тут вырос, все закоулки знает, — отвечает Саша и закуривает.
Рома выходит из-за кустов, тяжело дыша.
— Все врассыпную, — констатирует он.
В машине оживает связь: «Внимание! Двое в масках стоят у «Пятерочки».
— Это они и есть! — говорит Роман. — Скорее туда!
Возле магазина действительно двое юношей. Мы выходим из пикапа. При виде коренастого Саши и широкоплечего Анатолича подростки напрягаются, но не убегают.
— Ребята, че за дела? — по-отечески обращается к ним Анатолич. — Вы че, не знаете, что на районе делается? Зачем вам это? Вы ж свои, бирюлевские пацаны. Не надо тут светиться, а то менты примут. Ясно?
Один слегка кивает.
— Школота, — раздражается Анатолич, садясь за руль. — Бегают, сменкой трясут!
Мимо нас вальяжно проходит кавказец в синем спортивном костюме и белой шапочке. Мои спутники вдруг оживляются: вот бы кому врезать, а дворников оставили бы в покое.