Статьи

Сергей Лавров: интервью BBC

Стивен Сакур (Stephen Sackur): Думаю, стоит начать с ситуации в Алеппо. В течение последней недели и даже дольше мы наблюдаем крайне ожесточенные бомбардировки, ведущиеся российскими и сирийскими самолетами. Врачи, работающие там, сообщают, что погибло четыре сотни человек. По словам специального посланника ООН, некоторые данные указывают на возможные военные преступления. Зачем вы это делаете?

Сергей Лавров: На мой взгляд, чтобы понять, что происходит, нужно вернуться в прошлое, к началу этих событий. Сегодня исполнился ровно год с того момента, как президент Путин по просьбе президента Асада согласился отправить наши военно-воздушные силы помогать бороться с террористами в Сирии. Мы с самого начала предложили возглавляемой Америкой коалиции начать координировать наши операции и отделить — фактически, отмежевать — оппозицию, сотрудничавшую с коалицией во главе с Соединенными Штатами, от «Нусры», ИГИЛ (запрещенных в России террористических организаций — прим. ред.) и других террористических группировок. Американцы, как вам известно, были готовы только к устранению конфликтных ситуаций. Им потребовалось несколько месяцев, не меньше пары месяцев, пока в декабре мы не создали Международную группу поддержки Сирии. Тогда они твердо пообещали в приоритетном порядке отделить оппозицию от «Нусры». Однако, несмотря на все многочисленные обещания и обязательства они не в состоянии — или не хотят — это сделать. У нас все больше и больше оснований считать, что с самого начала «Нусру» планировалось сберечь и сохранить — так сказать, на всякий случай, для плана «Б» или для второй стадии, когда настанет время менять режим. Если говорить об Алеппо, могу только напомнить, что в августе этого года оппозиция — более чем 50% которой, как подтвердила ООН, составляла «Нусра» — захватила юго-западный пригород Алеппо, отрезав 1,5 миллиона человек, фактически взяв их в осаду и лишив их возможности получать припасы по самому простому и доступному пути. Тогда не было никакой шумихи, никаких истерических заявлений. Люди с Запада, которые, как я понимаю, имеют решающий голос, сочли, что это будет прелюдией к взятию оппозицией Алеппо. Теперь ситуация изменилась, и тут же поднялся шум.

— Позвольте, позвольте… Я понимаю, что вы имеете в виду, министр, но я вынужден спросить вас об актуальной ситуации. Мы видели видеоматериалы, доказывающие, что мирных жителей убивают в их собственных подвалах, в их бомбоубежищах, вашими, произведенными в России, бетонобойными бомбами. Врачи сообщают нам о масштабах человеческих потерь. Почему Россия продолжает эти бомбардировки, если вам известно, что вы делаете с мирным населением?

— Собственно говоря, я как раз к этому перехожу. Мы принимаем все необходимые меры предосторожности, чтобы не задевать мирных жителей. Термин «сопутствующие потери» придуман не нами — вы знаете, кто его изобрел. Как я уже сказал, мы принимаем самые жесткие меры предосторожности, чтобы ни в коем случае не задеть мирных жителей. Если это происходит, мы глубоко об этом сожалеем — однако каждое такое обвинение нужно расследовать. Пока мы не получили ни одного серьезного доказательства в пользу того, что говорят о конвое, который подвергся бомбардировке или нападению 19 сентября, и который у нас есть весомые причины считать провокацией.

— К конвою мы можем вернуться через минуту, но если вам нужны свидетельства того, что ваши вооруженные силы творят в Алеппо, я могу вам их предоставить. Одну из ваших неразорвавшихся бетонобойных бомб «БетАБ» сняли на видео в Алеппо. Таким образом, мы знаем, что эти вооружения вы там используете. Кроме этого мы видели явные доказательства использования зажигательных фосфорных боеприпасов, тоже поступающих из России, а также кассетных бомб. Все эти российские боеприпасы нарушают международные законы ведения войны.

— Мы не используем никаких запрещенных ООН боеприпасов, могу вас в этом заверить. Что касается ситуации в Алеппо, вся проблема в том, что Соединенные Штаты и возглавляемая ими коалиция не могут — и, фактически, отказываются — отделить оппозицию от «Нусры» и от присоединившихся к «Нусре» террористических группировок. Напротив, мы видим, как все новые и новые группировки вступают в союз с «Нусрой», а стоит нам ударить по «Нусре», нам заявляют: «Не надо так делать, там рядом — или даже прямо посредине позиций „Нусры“ — хорошие ребята». Получается порочный круг. Мы не можем сражаться с террористами, пока все не согласятся с тем, что каждый, кто хочет присоединиться к мирному урегулированию, к прекращению боевых действий, должен покинуть занимаемые террористами позиции. Все вроде бы просто. Однако с самого начала американской операции в Сирии, они крайне неохотно наносили удары по ИГИЛ и взялись за него всерьез, только когда мы начали нашу операцию. Что касается «Нусры», в Сирии они никогда ее не трогали. Я поднимаю эту проблему каждый раз, когда мы говорим с Джоном Керри — а общаемся мы практически ежедневно. Сегодня мы снова будем беседовать, если я правильно понял просьбу Вашингтона. Он все время обещает, что, когда мы прекратим полеты и когда Асад прекратит полеты, они начнут размежевание — или хотя бы о нем задумаются. Кстати, в этом году, по просьбам ООН, было много пауз, много гуманитарных пауз — на 48 часов, на 72 часа. Каждый раз «Нусра» пользовалась этими паузами, чтобы получить из-за рубежа бойцов, оружие и боеприпасы. Поэтому необходим какой-то шаг, первый шаг, и мы должны правильно расставлять приоритеты. Гуманитарные проблемы очень важны, и мы делаем все возможное — совместно с сирийским правительством, мы добились его согласия на это, — чтобы помочь ООН обеспечить в Алеппо еженедельные паузы для доставки гуманитарных грузов. Однако контролируемые «Нусрой» силы в восточной части Алеппо отказываются на это идти, пока не будет полного затишья — потому что у них заканчиваются оружие и боеприпасы и им нужно пополнить запасы. Все просто.

Источник

По теме:

Комментарий

* Используя эту форму, вы соглашаетесь с хранением и обработкой введенных вами данных на этом веб-сайте.