Военные конфликты между приверженцами разных течений ислама в большей мере являются политической, а не религиозной борьбой. Это борьба в первую очередь за власть, ресурсы и территории и лишь потом за верховенство одних религиозных догматов и учений над другими.
Сразу за обретением арабскими странами независимости в 50-60-е годы прошлого века в арабском мире считалось большой бестактностью спрашивать о религиозных убеждениях человека, даже если они были очевидны из его имени, акцента, места проживания или, скажем, картин на стенах домов. Религиозное сектантство было признаком дурного тона, а во главу угла ставились создание всеарабской и национальной идеи. В арабских странах вполне мирно уживались сунниты, шииты и христиане, смешанные браки считались нормой и были широко распространены.
Стремительные изменения в этой идиллической картине начались с Исламской революции в Иране в 1979 году. Она стала поворотным моментом в истории арабского мира и дала толчок движению подъема шиитов, которые несмотря на всеобщее равенство все же чувствовали себя в большинстве арабских стран ущемленными в правах.
Нападение Саддама Хусейна на Иран в 1980 году уже тогда, треть века назад считалось в арабских странах войной арабов против персов. Это была первая сектантская война, а финансировали ее богатые нефтяные государства Персидского залива.
Трудно, конечно, спорить с утверждением, что в основе военных конфликтов лежат религиозные расхождения, но сектантство всегда и везде существовало не само по себе и всегда было связано с борьбой за власть, ресурсы и территории.
Нынешний конфликт в Йемене не является исключением. За словами о защите законно избранной власти в этом государстве на юге Аравийского полуострова, которая принадлежала суннитам, скрываются религиозные различия, потому что все участники коалиции являются странами, в которых большинство населения – сунниты, а хуситы – шииты и поэтому пользуются поддержкой шиитского Ирана. Однако на глубине, причем совсем на небольшой, без особого труда можно разглядеть борьбу за власть или, если быть точнее, за лидерство в регионе между Саудовской Аравией и Ираном.
Вполне «мирно», если можно так сказать, существуют сектантские разногласия с борьбой за власть и ресурсы и в кровавой гражданской войне в Сирии, которая длится уже пятый год.
Совсем немного выпадает из общей картины ситуация с «Исламским государством» и прочими радикальными исламистами, но и в этом случае лидеры исламистских радикалов не скрывают, что стремятся к созданию халифатов и эмиратов, т.е. захвату власти и территорий с ресурсами.
Схожую картину можно наблюдать и в Магрибе, колыбели арабской весны. Сектантство в Тунисе, откуда и начались революции в арабских странах, а также в Ливии, Марокко, Алжире и Египте находится на втором плане и в большинстве случаев не является главной причиной кризисов. И все же религиозные разногласия можно найти даже в этих странах, где сектантство перешло в другую плоскость — борьбы радикальных исламистов с властями, которые в борьбе за власть нередко даже готовы пожертвовать своими религиозными убеждениями.
На севере Африки арабская весна началась с призывов к секуляристским реформам. Однако по мере того, как все больше становилось ясно, что революции с передачей власти являются «революциями» лишь формально и что они не привели к тем глубоким изменениями, на которые наделось население, начали все больше проявляться сектантские тенденции.
С каждым днем все больше арабских политологов все с большим пессимизмом оценивают перспективы развития арабского мира.
«Арабы сегодня похожи на братьев и одновременно на врагов,- пишет известный ливанский журналист Талал Салман в газете al-Safir.- Каждая подгруппа размахивает своей религиозной или этнической идентичностью и ведет с другими подгруппами бесцельную войну, в которой могут быть одни проигравшие и не может быть победителей… Окончательное исчезновение арабизма как связующей идентичности представителей всего арабского мира ознаменует начало серии гражданских войн между братьями. Когда же эти войны начнутся, никто не будет знать, когда и как они закончатся».